...ибо день впереди предстоял длинный и насыщенный событиями.

Заглянув в свой почтовый ящик, он нашел там несколько рекламных буклетов, свежий номер газеты и какую-то тетрадь. Открыв ее на первой странице, В прочитал несколько слов, затем закрыл ее, с тем, чтобы потом прочитать ее дома. Он был слегка удивлен, все время пытался догадаться, кто положил эту тетрадь ему в ящик. Скорее всего, этот кто-то хотел ему сообщить что-то, но, поскольку боялся встречаться с ним лицо к лицу, решил отправить ему послание. В хлопнул входной дверью, прошел к себе в комнату, держа тетрадь в руке, прыгнул на кровать, не раздеваясь, затем, вспомнив что-то, вскочил, подбежал к серванту, вытащил из кармана и положил на полку свои ножницы. Затем он снова лег на кровать, раскрыл тетрадь где-то в середине и начал читать сразу с середины страницы, пропустив несколько мелких абзацев, начав с того, что был написан крупным размашистым почерком:

ГИЛЬОТИНА.

- Слушай, Илюха, а что это у тебя за таблетки?
- Это? Ну, я их принимаю, по штучке в день... Просто, когда спать хочешь, берешь одну, ну и потом можешь еще долго колбаситься...
- Дай-ка посмотреть...
Он протянул мне прозрачный пластмассовый пузырек с этикеткой, на которой было по-немецки что-то написано. Внутри было уже меньше половины маленьких круглых белых колесиков. Я присмотрелся, вдруг почему-то подумал, что они обладают галлюциногенным действием. Немецкого я не знал, но в названии было что-то такое, что натолкнуло меня на эту мысль. Я сказал об этом Илюхе. В ответ услышал:
- Да, я знаю. Поэтому боюсь принимать их в большом количестве.
Тут я подумал, что мой друг выглядит иногда довольно сонным и убитым не потому, что мало спит, а потому, что находится под действием этого препарата.
- Слушай, а давай ими загасимся?
Не то, чтобы я сильно хотел попробовать на себе их действие, просто, наверное, обстановка располагала к тому, чтобы немного посидеть и немного понаходиться в иной реальности, от этой я уже стал уставать. Мы сидели на каком-то вокзале возле кучи сумок и чемоданов и ждали, когда объявят посадку на наш поезд. Из репродуктора гулко раздавался женский голос, говорящий разную ерунду о прибытии, отправлении ненужных нам поездов, его эхо долго бродило по пустотам вокзала и возвращалось обратно, смешиваясь с породившим его звуком, делая его невнятным, сумбурным и совершенно неудобным для понимания.